dec1f927     

Бааль Вольдемар - Источник Забвения



Вольдемар Бааль. Источник забвения
СПУТНИКИ
1
Жан видел сладкий сон.
Как будто он идет по степи и поет. А навстречу движется крепость -
огромная, красивая, с золотыми и лазуритовыми купонами минаретов и
фиолетово-мрачными дырами бойниц. Вначале Жан думал, что это мираж; вот,
думал он, я буду идти, идти, петь, петь, а крепость все будет и будет
маячить впереди, и никогда я до нее не дойду. Но когда оказалось, что она
сама движется навстречу, Жан понял, что на сей раз произойдет что-то
особенное - может быть, даже чудо. И оттого сон был сладок. Он часто видел
во сне миражи, уже, можно сказать, привык их видеть, знал, был уверен, что
это там - мираж, хотя все-таки продолжал идти, как будто была игра "кто
дольше вытерпит" - мираж или он. И всегда Жан выигрывал: мираж, в конце
концов, исчезал, сон заканчивался. Но теперь все было иначе: мираж не
только не отдаляется, а наоборот - сам идет навстречу, и значит, это не
мираж, а что-то иное. Жан увидел, как за движущейся крепостью встает
облако пыли, встает и растекается, и оседает на желтые горбы барханов.
Стена словно выросла перед ним, выросла и остановилась. Он тоже
остановился и потрогал стену рукой, отчего вдруг образовались ворота, и
Жан вошел в них. За воротами была площадь, по которой разбегались
маленькие узкие улочки. На одной из них Жан увидел древнего старика: тот
сидел на земле, прислонившись к дувалу, и - похоже было - дремал. Жан
хотел пройти мимо, но вдруг отчетливо вспомнил, что именно этот старик ему
нужен, именно его он искал, и тогда он приблизился и почтительно
поздоровался с сидящим. И тут сон перестал быть сладким.
Старик поднял голову, белая борода его воинственно выставилась вперед,
а в поблекших глазах засветилась боль. Челюсти его разжались и задвигались
- он что-то говорил, но голоса не было.
- Я ничего не слышу, ата, - сказал Жан, и сердце его сковало жалостью.
- Или я глухой, или вы безголосый. Но еще несколько минут назад я слышал,
как свистит ветер, а в песке шевелятся ящерицы. И еще я слышал собственный
голос: я пел. И теперь я слышу себя. Значит, я не глухой. Значит, вы
безголосый. Что я могу для вас сделать?
Старик достал из-за пазухи калам и принялся что-то чертить на песке.
Жан разобрал слова: "Верни мне мой голос".
- Но я не брал вашего голоса! У меня всегда был свой! - воскликнул Жан.
И тут ему показалось, что он сказал неправду, что голос, которым он
обладает, он действительно у кого-то взял или занял и позабыл отдать, и
вот наступила расплата.
Жан гнал от себя эту жестокую правду, продолжая уверять старика, что
всегда имел собственный голос, что как раз благодаря голосу так счастливо
повернулась его судьба и исполнилась заветная мечта: он принят в
консерваторию. Да, ему очень жаль почтенного ату, но свой голос отдать ему
он никак не может: голос для него - все, если он утратит голос, он утратит
смысл жизни.
"Ты будешь пользоваться чужим, - написал старик, - а все будут думать,
что это - твое, и ты сможешь быть счастливым?"
И Жан понял, - да! - он никогда не сможет быть счастливым, потому что
голос не его - это святая правда. И тогда он опустился на колени,
приблизил свои губы к морщинистым губам старика и крикнул. Глаза того
закрылись, морщины стали разглаживаться, лицо озарилось блаженством.
- Спасибо, бала, спасибо, сынок, - прошептал он, словно пробуя вновь
обретенный голос. - Я был муэдзином, хвала аллаху, нормой голос похитили и
меня прогнали из мечети. И долгие годы я сидел здесь, поджидая похит