Балабуха Андрей - Пограничник
АНДРЕЙ БАЛАБУХА
ПОГРАНИЧНИК
Рассказ
Но, как встарь, неумолимы боги,
Долго мне скитаться суждено.
Отчего ж сейчас - на полдороге -
Сердцу стало дивно и темно?
Я хотел бы в маленькие руки
Положить его - и не могу.
Ты, как пальма, снилась мне в разлуке,
Пальма на высоком берегу...
Вс. Рождественский
Рука затекла окончательно, и Речистер попытался высвобо-
дить ее. Он делал это очень осторожно, заставляя руку милли-
метр за миллиметром выползать из-под Маринкиной шеи. Потом
он так же медленно и осторожно сел, потянулся к тумбочке,
достал из пачки палочку биттерола, сунул в рот. По языку
растеклась чуть терпкая горечь. Лет двадцать назад биттерол
был очень моден. А сейчас коричневая палочка обращает на се-
бя всеобщее внимание. Впрочем, не только палочка. Речистер
вспомнил, как в первый день отпуска он шел по городу, чувс-
твуя себя в центре взглядов: одни бросались искоса, на ходу,
отпечатывая в памяти образ, чтобы осмыслить его уже потом;
другие были скрытыми, приглушенными, до тех пор пока он не
проходил вперед, а тогда упирались ему в спину, и он физи-
чески ощущал их давление; третьи встречали его прямо, откро-
венно, и он улыбался в ответ, но скоро улыбка из приветливой
превратилась в дежурную, придавая лицу идиотское выраже-
ние... Больше он не надевал форменного костюма - ни разу за
все три месяца, проведенные на Лиде. И все же чем-то он вы-
делялся среди местного населения, - недаром Маринка в первые
же часы их знакомства угадала в нем пограничника...
Речистер посмотрел на Маринку, - она спала вся: линии ее
тела потеряли угловатость, они размылись, сгладились; если
раньше тело ее казалось вычерченным пером, то теперь оно бы-
ло нарисовано акварелью; оно словно окружено было какой-то
дымкой, придававшей ему пластичность и мягкость "Вечной вес-
ны" Родена. На Границе спали не так. Там в теле спящего
всегда чувствовался резерв сил, который, если потребуется,
позволит в любую секунду открыть глаза и мгновенно перейти
от сна к бодрствованию, от полной, казалось бы, расслаблен-
ности к такой же полной аллертности - без всякого перехода,
одним рывком. Речистер встал, придержав руками пластик пос-
тели, чтобы не дать ему резко распрямиться, и тихо, на цы-
почках, прошел в кухню.
Кухня выглядела куда внушительнее, чем ходовая рубка на
аутспайс-крейсере. От сплошных табло, индикаторов, клавишных
и дисковых переключателей, секторальных и пластинчатых зас-
лонок, прикрывавших пасти принимающих и выдающих устройств,
Речистеру всегда становилось немного не по себе, - за время
отпуска он так и не смог привыкнуть ко всему этому. А запус-
тили и наладили Сферу обслуживания на Лиде восемнадцать лет
назад - через два года после того, как он ушел на Границу. С
тех пор он ни разу не возвращался сюда: первые годы он вооб-
ще и слышать не хотел об отпуске, а потом каждый раз выбирал
новое место, посетив четырнадцать систем из сорока девяти,
освоенных человечеством. На тех мирах, где он побывал, тоже
существовали Сферы обслуживания, но нигде они не достигли
такой универсальности и такого совершенства, как здесь.
Речистер кинул огрызок биттерола в утилизатор, открывший
пасть, едва он поднес руку к шторке, и потом хищно щелкнув-
ший челюстями. Интересно, подумал он, что представляла собой
Лида, когда первые отряды пионеров и строителей начинали об-
живать ее?
Им небось и не снились такие кухни. Отчего же не снились,
сообразил он, ведь снятся же они мне на Тартессе. Просто мы
успеваем уйти рань
